Пётр Киле - Солнце любви [Киноновеллы. Сборник]

По другой улице подъезжает машина; из нее выходит Серый, явно выискивая кого-то, Хор девушек подает знаки, - Сана узнает его.

САНА. Короче, я влипла... Впуталась в криминальную историю... Хорошо, мама уехала. Мне нельзя возвращаться домой.

ВЕСНИН. Ну, что ж, поехали к нам.

САНА. Нет. Боюсь, и ваших впутать в криминальную историю... За мной наверняка следят... Я слышала, у вас дом в деревне...

ВЕСНИН. Да, там вы спокойно можете отсидеться какое-то время.

САНА. Едем!

ВЕСНИН. Прямо сейчас?

САНА. Да. Отъезжаем спокойно... Боюсь, за нами будет погоня.

ВЕСНИН. Уйдем.

САНА (вспыхивая вся от радости). Правда?!

ВЕСНИН. Чему вы рады?

САНА. Как же! Все, что мы видим в жизни, в новостях и фильмах, весь этот беспредел, происходит и со мной, знаете, захватывает, как игра, правила которой я откуда-то знаю.

Отъезжают, мелькают виды Москвы, все быстрее, как открываются дали лесов и полей.

Сельская местность под вечер. За озером вдали на высоком берегу деревня со старинной усадьбой из каменного строения и церковью. Там словно все сияет день, а на переднем плане, на берегу с кустами, где показываются Сана и Веснин, уже почти ночь. Проносятся за лесом то и дело электрички и товарняки, сотрясая далеко землю и заглушая птичьи голоса.

ВЕСНИН. Боюсь, мы опоздали на паром.

САНА. Здесь ходит паром?

ВЕСНИН. Мост развалился. Пешком там еще можно пройти, а на машине не проедешь. Утром и вечером ходит паром.

САНА. Куда мы попали?

ВЕСНИН. В прошлый век. Видите?

САНА. Деревня. Какая красота! Идем.

ВЕСНИН. Оставить машину? На обратном пути мы ее не найдем.

САНА. Здесь же лес. Нельзя спрятать?

ВЕСНИН. Подождем еще. Может быть, кто-то из местных подъедет. Они умеют подавать сигналы паромщику.

Слышен шум подъезжающей машины. Откуда не возьмись, Хор девушек является в сумерках леса; они в причудливых лохмотьях и в гриме под ведьм, но в телодвижениях грация, нарочито вызывающая.

Из машины в стороне выходит Серый, демонстративно неся ружье на руках.

СЕРЫЙ. Это что еще такое? Дамы сопровождения? На дело я выхожу один. Сгинь, нечисть, сгинь!

ЮНОНА. Еще перекрестись, антихрист.

СЕРЫЙ. Я православный.

КСЕНИЯ. Надо же. У нас объявились и православные киллеры, как писатели и режиссеры.

СЕРЫЙ. Это работа такая же, как всякая другая.

ВИКА. Дурная.

СЕРЫЙ. Праведных нет. Мы все грешны. Значит, это работа очистительная.

ЮНОНА. Мусорщик! То-то же беспорядка все больше и беспредела на Руси.

Все это похоже на видения в сумерках в лесу.

САНА. Здесь что-то происходит.

ВЕСНИН. Туристы разыгрывают шабаш ведьм.

САНА. Он здесь!

ВЕСНИН. Кто?

САНА. Серый.

ВЕСНИН. Сатана?

Серый пугается видений и озирается.

САНА. Вы знаете, я запаслась оружием. Стрелять умеете?

ВЕСНИН. Нет. А вы?

САНА. Умею. Стреляла в тире и неплохо. Но в живую мишень никогда.

ВЕСНИН. Это не живая мишень. Это киллер. Сколько человек он убил!

САНА. Откуда вы знаете?

ВЕСНИН. Ведьмы его привечали. Он явился убить вас.

САНА. Ведьмы? А я-то думала, это мои подруги потешаются надо мной  от зависти и страха.

ВЕСНИН. Стреляйте!

САНА (нажимает на курок). Как! Я выстрелила?

ВЕСНИН. И наповал!

САНА. Ай! Ай!

Сана, проявив хладнокровие, с развязкой впадает как бы в безумие; убить человека оказывается для нее нелегко, она не в себе.

Серый, очнувшись от раны, поднимает пальбу, Веснин уводит Сану из-под пуль и, выхватив ее пистолет, выстреливает сам.

ВЕСНИН. Черт! Попал? Мимо!

Машина вспыхивает пламенем и взрывается; Серый, размахивая руками, словно уносится в небеса.

САНА. Сгинул Сатана!

ВЕСНИН. Паром! Паром!

САНА. Паром? Нет, лодка Харона, перевозчика душ. Мы умерли, милый?

ВЕСНИН. Нет! Мы воскресли для новой жизни.

САНА. Но вокруг ночь.

ВЕСНИН. Святая ночь любви под покровом вечности.

Луг с деревней по высокому берегу озера в ночи, в сиянии луны и звезд, с пением и пляской Хора девушек, с картиной безумной ночи, что лишь угадывается в стрекоте насекомых и птиц, в голосах и обрывках мелодий.

Хор девушек кружит вокруг пары влюбленных.

Интерьер квартиры Весниных, с крышей, ухоженной, как японский садик; меж  верхушек деревьев  виды то Парижа, то Москвы, а в небе то день, то ночь со звездами, с явлением Хора девушек,  внизу у Весниных накрывают стол Татьяна Дмитриевна и Семен Иванович.

В квартиру входит Дмитрий Веснин, отпустивший бородку.

ВЕСНИН. Как! Снова гости?

ТАТЬЯНА ДМИТРИЕВНА. Часто ли ныне у нас бывают гости?

СЕМЕН ИВАНОВИЧ. Василина наконец дала о себе знать.

ВЕСНИН. Василина?

СЕМЕН ИВАНОВИЧ. Оказывается, муж у ней умер, и она переехала с внуком жить в Москву.

ВЕСНИН. С внуком? А где Роксана?

ТАТЬЯНА ДМИТРИЕВНА. Она в Париже и, слышно, преуспевает.

ВЕСНИН. Ну, конечно. Она модель и все такое.

ТАТЬЯНА ДМИТРИЕВНА. Ты знал?

ВЕСНИН (не без сарказма). Откуда? Но русские девушки ныне всюду подвизаются... А Роксана - хоть куда.

СЕМЕН ИВАНОВИЧ. А я верю. Василина не стала бы выдумывать. Сама смеется.

На крыше Стас в пустой раме  на подставе из арматуры и лоскутков тканей вдохновенно создает нечто; входит Елена.

ЕЛЕНА. Что это?

СТАС. Не видишь? Шарманщик.

ЕЛЕНА. А где его шарманка?

СТАС. Будет и шарманка. (Касается проволоки, издающей звон.)

ЕЛЕНА. Чучело гороховое.

СТАС. На чучело гороховое птица не садится. А у шарманщика на плече певчая птица. (Проносится пенье птицы.)

Хор девушек проступает на фоне Парижа, среди них Сана как одна из моделей.

Татьяна Дмитриевна и Семен Иванович привечают Василину с ее внуком Вовой; Веснин сторонится мальчика, хотя ясно, то, что это сын Саны, его трогает, что замечает Василина не без удивления.

СЕМЕН ИВАНОВИЧ. Прошу, прошу. Милости просим.

ВАСИЛИНА. Здравствуйте, здравствуйте! Семен Иванович! Татьяна Дмитриевна! Дима! А этот молодой человек - мой внук Вова.

ТАТЬЯНА ДМИТРИЕВНА. Вова, проходи сюда. Будь, как дома.

ВАСИЛИНА. Как я рада видеть вас всех в добром здравии! А у меня, видите, седая прядь появилась.

СЕМЕН ИВАНОВИЧ. Она вам идет, поскольку вы по-прежнему молоды.

ВАСИЛИНА. Поэтому я не стану ее подкрашивать. А Дима отпустил бородку. Ему идет. Ну, прямо красавец-мужчина! Неужели до сих пор не женился?

ВЕСНИН (приглядываясь к мальчику издали, не находит себе места). Странное у меня чувство: он явился на свет из той сокровенной щели, куда я входил всем своим существом, исчезая в ночи, как в пещере нимф, она ж вилась вакханкой, прекрасная и нежная в изгибах гибких тела, вся нега и любовь. Он мог бы быть моим сыном! О мальчик! Знаешь ли ты, я владел девушкой со всем сладострастием и бесстыдством желаний и любви, в утробе которой ты сформировался, как в океане наш первопредок. О, таинство природы! Мы смертны, но таинства жизни бессмертны. Это и есть Эрос.